Его губы скривились то ли в гримасе, то ли в улыбке.

— Что ж, близко к истине. Но гарантирую, что твое имя я не забуду… если ты подумываешь о том, чтобы позволить мне скатиться с тебя сегодня ночью.

Лора даже не поняла, шокировало ее это замечание, рассердило или доставило удовольствие. Но она почувствовала, что острая боль, причиненная Питером, понемногу исчезает.

— Невероятно лестное предложение, Майкл! Не помню, когда получала такое…

— По крайней мере — честное, — пробормотал он.

— Только уж очень грубое. Боюсь, что мне придется его отклонить.

— Как хочешь… Тогда, может быть, прогуляемся по скалам?

Повинуясь внезапному порыву, он свернул на обочину и остановил машину.

Утесы пронзали небо, словно жаждали поцелуя луны — гипнотизируя, завораживая. Это выглядело очень романтично. Лора попыталась представить себе, как идет с Майклом вдоль берега, держась за руки, но не смогла и отрицательно покачала головой.

— Мои туфли не годятся для прогулки по скалам.

— Тогда мы можем посидеть здесь немного.

— Я не думаю…

— Я хочу тебе кое-что сказать.

Ее снова охватила нервная дрожь, и она сжала руки на коленях. Господи, она сидит в машине с мужчиной на пустынной дороге в лунном свете… Теперь уже и не вспомнить, когда с ней случалось такое в последний раз.

— Хорошо.

— Ты — красивая и очень сексуальная женщина. — Лора резко повернулась к нему, Майкл увидел ее расширившиеся в ужасе глаза, и чуть не рассмеялся. — Впрочем, уверен, что ты это часто слышишь.

«Как раз наоборот! — в смятении подумала Лора. — И поэтому совершенно не знаю, как реагировать».

— Я польщена.

— Я хочу тебя.

Он произнес это так серьезно, что Лору охватила паника.

— Я не… Господи, я не понимаю, какого ответа ты ждешь!

Забыв о высоких каблуках, она дернула дверцу и выскочила в ночь. Майкл подошел к ней и повернул лицом к себе.

— Я не прошу ответа. Просто хочу, чтобы ты знала. Возможно, я совершаю ошибку, но все равно говорю тебе это. Оказывается, я никогда не забывал тебя. Правда, сам не догадывался об этом, пока не увидел тебя снова и воспоминания не выскочили на поверхность. Помню чертовски неловко было думать о тебе так, как думал я, когда ты была совсем девчонкой и к тому же младшей сестрой моего лучшего друга. Джош избил бы меня до смерти, если бы узнал, и я не стал бы сопротивляться.

— Я не умею… — Лора отпрянула, пытаясь спастись от его слов. — Ты же видишь, я не знаю, как отвечать, как вести себя. Ради Бога, остановись!

— Нет, пока не скажу все. Я никогда не останавливаюсь, пока не дойду до конца. Перестань пятиться, солнышко… Лора, — быстро поправился он, хватая ее за руку. — А впрочем, можешь бояться меня. Я бы удивился, если бы ты не боялась. — Он широко улыбнулся. — Черт, я был бы оскорблен! Просто постой спокойно.

Майкл прижал ее руки к телу и придвинулся.

— Я не причиню тебе боли, — прошептал он, опуская голову.

И ей не было больно. Опустошительная буря налетела слишком быстро, чтобы почувствовать боль. Майкл просто разрушил ее одним нежным ленивым поцелуем. Постепенно этот поцелуй становился все более нетерпеливым и требовательным, и не успела она оглянуться, как его дерзкие, безжалостные губы сломили ее оборону, растопили скованность. Внезапно Лора почувствовала, что за десять лет брака ни разу не испытала такого желания — сокрушительного, непреодолимого…

Когда Майкл понял, что она сдалась, ему захотелось большего. Он хотел овладеть ею там, на вершине продуваемого всеми ветрами утеса в свете луны, вонзаясь в нее с той же одержимостью, с какой разъяренные волны бьются в недоступные скалы. Но он понял, что алчность погубит его, и отступил.

— Я хочу, чтобы ты подумала. Лошади научили меня терпению. Правда, когда речь идет о тебе, его запас стремительно сокращается… Но ты должна знать, что я хочу тебя. Это честно и это не имеет никакого отношения к тому, чтобы сохранить твое лицо в клубе или разозлить того идиота, твоего бывшего мужа. Это касается только тебя и меня. И когда ты станешь моей, уверен, тебе не захочется спрашивать, должна ли ты благодарить меня.

— Майкл, ты с ума сошел! У меня дети…

Он не выдержал и расхохотался, обнаружив, что смех может облегчить даже самое сильное напряжение.

— Боже милостивый! У тебя отличные дети, Лора. Но повторяю: это касается только тебя и меня.

— Я… отпусти меня и дай мне дышать, слышишь?

Лора вывернулась, в отчаянии запустив руки в разметавшиеся под ветром волосы. Она была потрясена и понимала, что только честность поможет ей выпутаться.

— У меня нет никакого опыта. — Ее голос снова звучал сдержанно, и только руки выдавали растерянность. — Я была замужем десять лет и ни разу не изменила мужу…

— А как долго ты уже в разводе? Не дождавшись ответа, Майкл пристально посмотрел на нее. Только теперь он начал понимать, что она пытается сказать. В ее жизни был только один мужчина! И этот идиот оставил такую женщину…

— Ты что же, думаешь, что от этого стала меньше привлекать меня? Знаешь, какие чувства ты вызываешь во мне, Лора? Сейчас я хочу одного — перекинуть тебя через плечо и как можно быстрее выяснить, не забыл ли я, как доставить женщине удовольствие в припаркованном автомобиле.

Он заметил, как ее глаза метнулись к «Порше», и готов был поклясться, что в них мелькнуло раздумье.

— Солнышко, я бы очень хотел попробовать свои силы!

Майкл шагнул к ней, но Лора отскочила, рискуя растянуть лодыжку.

— Нет! Не надо…

Она отвернулась и посмотрела на море, борющееся далеко внизу с острыми скалами. Пенящиеся гребни, сверкающие, как бритвы, в лунном свете, словно пытались прорезать камень. «Падение было бы долгим, — подумала она. — За безрассудными прыжками всегда следуют долгие падения».

Но Лора никогда не совершала безрассудных поступков. И не собиралась совершать!

— Я не тороплю тебя. Подумай, — предложил Майкл, словно прочитав ее мысли. — Но помни, что я поблизости. Так как? Хочешь целоваться в машине или отвезти тебя домой?

Теперь она улыбнулась. Как она могла не улыбнуться?

— Еще одно из твоих лестных предложений? Спасибо, но поедем домой.

— Ты много потеряла, солнышко.

— А потом миссис Ханнах сказала: кто быстро закончит обязательное задание, сможет порисовать на компьютере. Я нарисовала весь наш класс и даже успела распечатать. Миссис Ханнах сказала, что моя картина замечательная, и повесила ее на доску.

Пока Кейла рассказывала о своем школьном дне, Майкл чистил гриву лошади. У Кейлы вошло в привычку навещать его, и, если она допоздна не заглядывала в конюшню, он чувствовал себя покинутым.